МОЯ ЖИЗНЬ ДО РОЖДЕНИЯ

Я долго ждала подходящего момента, чтобы прийти в этот мир. С тех пор как поженились мои родители, прошло уже почти четыре года, но все у них другие планы. То маме надо доучиться, то ей надо устроиться на работу и немного там поработать перед декретом, вдобавок решила второе высшее получать. Папа не хочет ставить меня в свои планы пока не будет своей квартиры… Родители!!! Ну разве так можно? Что вам не так? Ну, разве это главное в жизни? Главное, чтобы вы любили друг друга, а меня нельзя планировать, я сама знаю, когда появиться. Мам, ну ты же уже так давно обо мне мечтаешь, уже пару раз на Новый год желание такое загадывала, я же в курсе. Вы мне хоть шанс дайте, в конце концов! А я сама решу, пора уже или не пора.

И вот настал, казалось бы, обычный день – суббота, второе августа 2008 года. Мама уже полгода мерила температуру, что-то там вычисляла, строила графики и знала, когда меня можно ждать. Сегодня она сказала папе, что это такой день, когда могу появиться я, хотя вероятность не очень велика. Может, папа не услышал этого, может, он тоже хотел уже меня увидеть (к чему я сама склоняюсь больше), но он не обратил на мамины слова никакого внимания. К тому же она не раз говорила ему, что меня придется еще долго упрашивать прийти к ним, что к другим детки приходят только через полгода-год. «Давай, подруга,» - подумала я, - «настал твой звездный час! С такими родителями некогда раздумывать - или сейчас, или в следующий раз - лет через сто!» И я решилась. В понедельник папа улетел на сутки в командировку в Ростов, а мама так сильно волновалась за него, может даже, уже почувствовала, что не одна она…

Следующие две недели было очень весело. Мама все подшучивала и на любой папин вопрос «Почему?» к примеру, когда она отказывалась пить чай, отвечала: «Не знаю, может, я беременна?» Не знали они тогда, что это не шутки…

16 августа, суббота. Утром мама проснулась чуть раньше и сонная пошла в ванную с мыслями о том, что сегодня должно что-то начаться, что кончится как раз к началу их с папой отпуска через неделю. Они собрались отдохнуть в Испании, на Майорке. Размечтались! Я тоже хочу с вами! Ради развлечения мама сделала тест. Проснулась она моментально! На тесте практически ничего не было видно. Но на том месте, где должна была появиться вторая красная полоска в случае беременности, что-то виднелось. Нет, она была не красной, даже не розовой, скорее она была темно-белой с розоватым оттенком.

Мама смотрела на нее со всех сторон и не могла понять, мерещится ей, или нет. Она даже папе ничего пока не стала говорить, хотя сама весь день втайне поглядывала на эту призрачную полосочку.

17 августа, воскресенье. Снова тест и снова призрачная полосочка, чуть ярче вчерашней. Мама решилась сказать папе. А он даже не удивился, он удивился, когда это мама успела тест купить, а он не заметил. «Ну, что», - говорит, - «значит, будем воспитывать» и зевнул.

В общем, на море отдыхали мы уже втроем. Мы плавали в море, лазили на гору, гуляли по городу. В конце отпуска маме стало подташнивать в автобусе.

И вот мы летим обратно в Москву. Прилетели ночью, приехали домой и… о, ужас! Мама увидела на белье кровянистые выделения. Их было совсем чуть-чуть, но она очень испугалась и прямо ночью позвонила записаться к своему врачу. Удалось записаться на 3 часа дня. Все утро мама очень нервничала, к врачу поехали они на метро вместе с папой. И тут маме стало совсем страшно, т.к. в метро выделения усилились. «Всё, - подумала мама, - это конец!» Она стояла в поликлинике, обнявшись с папой, и плакала. Папа тоже очень переживал. Врач опаздывала, а папе нужно было уехать по делам, и мама его отпустила, сказав, что все равно уже ничего не изменишь. Врач пришла, посмотрела маму и сказала, что домик мой большой и пока соответствует сроку (7 недель), нужно срочно ехать в больницу. И прямо из поликлиники нас увезли на скорой. У мамы появилась надежда.

05 сентября, пятница, вечер. В больнице из врачей уже никого почти не было. Нас приняли, взяли разные анализы, сказали, что завтра утром сделают узи, тогда можно будет что-то сказать. Вечером папа привез нам наши вещи. Лежим под капельницей. Ждем узи.

06 сентября, суббота. Утром маму первый раз по-настоящему тошнит. Взяли кровь на ХГЧ. Делают узи, но в гинекологии, а в отделении общей терапии, поэтому девушка-узистка ничего толком сказать маме не может – даже высчитать срок, т.к. нет таблиц соответствия. Но маме главное, что ей удалось самой посмотреть на меня. Вот она я, собственной персоной! Вот такая вот я пока еще запятая в обратную сторону. Рост – 4 мм. А видишь эти быстрые мышечные сокращения в другом ритме, в отличие от сокращений твоих тканей? Это бьется мое маленькое сердечко! Беременность подтверждается, маточная, я располагаюсь там, где и нужно, к шейке не опустилась. Но мне мешает немного какой-то жидкости. Мама спросила, какие у нас шансы. Узистка пожала плечами: «можно не сохранять, можно попробовать посохранять…» Дура она! Конечно, сохранять! Днем пришел папа. Сам (!) сходил за продуктами и приготовил маме покушать, а мама на еду смотреть не может: если не ест ничего несколько часов, начинает тошнить, а когда тошнит, то есть невозможно. Замкнутый круг. Маме принесли баночку с 3 отделениями, на которых написано «завтрак», «обед», «ужин» – это таблетки и свечи. Лежим под капельницей, маму тошнит.

07 сентября, воскресенье. Утром маму тошнит и первый раз за все время рвет. Врачи сказали, это от капельницы может быть (идиоты!!!, токсикоз у мамы!)

08 сентября, понедельник. Наконец-то пришла врач. По результатам узи сказала, что есть небольшая отслойка плаценты, будем следить, чтоб не увеличивалась.

09 сентября, вторник. Взяли повторно кровь на ХГЧ, сказали, что показатель был 23 400 – низковат для 7 недель. Результат будет готов вечером. Если не растет или упал, значит беременность не развивается. Бедная мамочка, она еле дожила да вечера. А вечером ее убили… ХГЧ – 4 000, беременность замершая, завтра делаем выскабливание. Сказать, что мама была в шоке – ничего не сказать. Не знаю, как она смогла вернуться в палату. Где-то через час пришла врач и начала цинично рассказывать о том, как будет проходить операция, что маме можно есть-пить, что уколы делать больше не будут, таблетки давать тоже… Мама слушала и не понимала, кому это все говорят, неужели ей? Не знаю, как папе удалось в 10 часов вечера пройти на охране, но он приехал к маме. Они молча стояли, обнявшись, в конце коридора, мама тихонько всхлипывала. Мамочка, папочка, ну не плачьте вы! Не слушайте этих…не могу подобрать подходящее слово, не знаю еще таких слов пока. Мам, ну тебя не обманывает то чувство внутри. Ну как я могу не развиваться, если ты сама видела мое бьющееся сердечко?

10 сентября, среда. Если бы кто-то следил за мамой в эту ночь, то, наверняка, подумал бы, что она сошла с ума. Почти всю ночь она не спала, она гладила себя по животику, называла меня своим котеночком, говорила, чтобы я никого не слушала и ничего не боялась, что я буду самым красивым и сильным ребеночком. А еще она прижимала к животу маленькую иконку. И вот настало утро. Маму опять тошнит, и снова вырвало. Врач сказала, это от таблеток. Мама! У тебя токсикоз начался! Перед операцией должны были сделать узи, чтобы исключить ошибку лаборатории. Мама со стеклянным взглядом, на ватных ногах идет в кабинет. Сейчас узи делают в гинекологии. Узистка медленно совершает все необходимые приготовления, вводит датчик, долго рассматривает что-то на отвернутом от мамы мониторе и молчит. Казалось, минуты тянутся вечно. Мама не выдержала: «Что, нет сердцебиения?» - «Почему нет? Есть» - «ЕСТЬ??????????» - «Да» - «То есть плод ЖИВОЙ??????????» - «Живой. Только мне кажется, здесь не 7 недель, а 5» Мама попросила повернуть к ней монитор. Да, мамочка, я тут, никуда не собираюсь. Видишь, теперь у меня живот появился, теперь я пузатая запятая, постройнела за несколько дней, рост – 8,4 мм.

А ХГЧ у нас тогда, скорее всего, был не 4 000, а 40 000, т.к. на следующий день стал 53 800. Юмористы в лаборатории нолик один не дописали…

Не буду подробно расписывать, что было потом. Был у мамы недели три токсикоз, тяжело было ездить в метро. Мама с папой несколько раз видели меня на узи, нам все время говорили, что я похожа на папу, а он просто летал от восторга. 28 ноября, на сроке в 19 недель и в бабушкин день рождения все узнали, что я девочка. Мама сначала немного удивилась, т.к. была уверена, что я мальчик, а папа сразу очень обрадовался и так растрогался, что даже прослезился. Он обнимал и целовал маму.

12 декабря у мамы был день рождения, но я чуть-чуть опоздала с подарком и вручила его на следующий день – я решила брыкнуть маму ногой. Ура! Есть контакт! А то до этого все щекотания, да поглаживания… Во как я могу пинаться! Мама аж подпрыгнула от неожиданности, а я тихонько хихикала. С днем рождения, мамочка!

28 недель. Маме сказали, что ей можно будет рожать самой, а то она уж на кесарево настраивалась. Не, мам, ты это брось! Не надо нам никаких операций и других страшных слов. Мы сами как-нибудь, потихонечку.

30 недель. Мам, а ты что в декрет не пошла? Что значит «хочу поработать еще»? Ну, ладно, давай еще чуть-чуть поработаем, все равно нас уже и делать-то ничего не заставляют.

34 недели. Все, мам, давай в декрет, а то приготовить мне ничего не успеешь.

37 недель. Мам, я конечно, понимаю, что ты уже морально готова, но я пока не настроена покидать свой домик. Тем более ты говорила, что у меня будет день рождения весной, когда растает снег, будет светить теплое солнышко, а на деревьях появятся зеленые листочки. Ну ладно, снег стаял, но холодрыга-то какая! И солнышком что-то не пахнет…

38 недель.

Не, боюсь. Давай лучше окно пока вымоем. Только смотри, аккуратнее там!

39 недель. Ну и что, что ты хочешь 17 апреля? Тоже ведь боишься еще! Так еще и дожди всю неделю обещают. А у меня тут тепло. Нет и точка!

40 недель. Да, мам, что-то уже тяжеловато мне. И тесно, и дышать нечем… Надо потихоньку собираться. Завтра суббота, выходной. Сходим погулять напоследок, а то вдруг потом долго нельзя будет?

40 недель, 1 день. Суббота. Мам, пап, пошли гулять, смотрите как хорошо на улице! Фух, хорошо нагулялись за целый день!

40 недель, 2 дня. Воскресенье. Мам, пап, мне так понравилось вчера гулять! А сегодня погода еще теплее. А махнем пешочком в лесопарк на пикничок? Возьмем с собой бутербродиков, термосок, посидим на природе… Ура! Ура! Уговорила! Ну ладно, до лесопарка на машине, а там потом пешочком! Да, мам, я тебя слышу, что сегодня настоящая весна, и солнышко и все при всем. Но поехали хоть на чуть-чуть, ну что дома сидеть?

15.30 Упс! Мамочка! Не хочу тебя пугать, но водички моей стало поменьше… Мам, опять! Еще чуть-чуть убежало… Мам, посмотри, что это. Блин, негде даже посмотреть – ни одного туалета нет. Мам, опять!!! А ты не знаешь, что это? Ну, может, хватит уже ходить искать место для пикника? Хоть присядь на минутку, съешь свой несчастный бутерброд, обдумай все. Ну вот, снова водичка. Так, все, хватит на уток в пруду смотреть. Давай домой, к тому же, у тебя живот поднывает.

Мам….я боюсь…Думаешь началось?

17.00 Вернулись домой. Что, это и вправду оказалась моя водичка? Ну, хорошо, что прозрачная. А почему это папа спать лег? Нервничать начинает что-ли? Ладно, пойдем тогда в душ пока.

18.00 Мам, давай последим за часами, как часто у тебя животик ныть начинает. Так, 12 минут, 8 минут, 10 минут, 10 минут, 9 минут, 10 минут…ой-ой-ой! Кажется регулярно. Будем будить папу? Поехали?

19.00 Приехали в роддом с документами, водой, тапочками и телефоном. Поздоровались, мама сказала, что мы пришли на день рождения. На двери в приемной висела табличка «Фильтр».

Мам, как ты думаешь, куда нас отфильтруют, назад домой, или здесь оставят? Так, буду наблюдать за тем, что тебе делают. Угу, сказали переодеться, дали халат с рубахой (ничего так, красивые даже, чистенькие, отутюженные). Угу, журнал какой-то заполняют, вопросы разные задают. На кушетке смерили живот, бедра, посмотрели, насколько хорошо выбрита, заценили, сделали клизму (мам, а почему вода-то холодная какая-то была?), оставили наедине с унитазом и душем на полчасика. Так, ждем врача, чтоб пришел, посмотрел. Пришел. Посмотрел. Поздравил, что мы в родах, констатировал раскрытие в 2 пальца. Сегодня я вряд ли свет белый увижу, а ночью часа в два должна родиться. Ладно, пойдем папе в последний раз с животиком покажемся и попрощаемся с ним.

Пока, пап! Скоро увидимся! Хоть взгляну тебе в глаза! А то ты меня видел, а я тебя нет. И маму не видела, но она будет у меня на дне рождения, так что ее увижу раньше.

20.30 Сидим в коридоре, ждем, когда за нами придут, чтобы проводить нас в родильное отделение. И вот нас ведут на, кажется, пятый этаж. Проводят по коридору, а там, на высоких кроватях лежат 3 только что состоявшиеся мамочки, на груди у которых почмокивают маленькие сверточки. Что, мам, не веришь, что и мы совсем скоро будем также лежать с тобой?

21.00 Мы находимся в родильном боксе №1, в котором будем до самого конца. Он рассчитан на одну роженицу, очень здорово оборудован. Все чистенько, все новенькое. Есть отдельно туалет с душевой кабиной, но вот незадача: унитаз есть, а слив не работает! Но это только в нашем боксе такая проблема. Ладно, будем смывать душем, а что поделаешь! Будет что вспомнить! Так, к нам пришла акушерка, поставила катетер в вену, прикрепила датчики. Делаем КТГ. За окном еще светло. По улице ходят люди, живут своей жизнью и не подозревают, что у нас здесь сейчас происходит, а здесь, между прочим, человек новый рождается!

21.30 Зашла врач, спросила, кого рожаем. «Девочку! Девочку Лизу!» - ответила мама. Врач посмотрела КТГ, схватки ей понравились, решила посмотреть раскрытие - 3 см. Сказала, часам к двум должны родиться. Ой, она сливает мою последнюю водичку! Водичка-водичка, ты была такой вкусненькой! Мам, ты вскрикнула? Тебе больно? Потому что врач решила вручную подраскрыть?

23.30 Пришла врач, посмотрела раскрытие – 4-5 см, решила еще подраскрыть. Мам, ты не терпи, ты лучше ее оттолкни от себя, чтоб не лезла! Нет, мама стерпела. Раскрытие 6 см. Может, нам эпидуралку сделать, а то поздно будет? Нет, врач сказала, что схватки хорошие, а от эпидуралки могут стихнуть, придется окситоцин колоть. Не, окситоцин не хотим, нас и без него неплохо крючит. Ходим по боксу, смотримся в зеркало, легче становится, если опереться руками на что-нибудь. За окном светит фонарь. Смотрим с мамой на него, людей уже не видно. Ждем двух часов. Часы висели как раз над дверью, удобно. Мама заметила, что они идут на 10 минут вперед, сказала акушерке. Ответила, что знает. Интересно, а почему тогда не переводят?

00.00 Последний разговор мамы с папой по телефону. Мама сказала папе ложиться и попытаться уснуть, ведь ему завтра на работу. А самой уже не хочется разговаривать, боль подкатывает часто, и обратно не уходит, чуть стихнет и снова усиливается. Но пока можно терпеть. Врач сказала ходить побольше, а у мамы ноги болят, потому что днем находились и спать уже охота. Прилечь бы. Что-то маме терпеть надоело, решила попросить обезболить чем-нибудь. Укололи но-шпу. Ну и зачем, интересно? Наверное, если бы по голове погладили, толку бы больше было… Стрелки на часах как мертвые…

00.05…

00.10 (а казалось, что прошла уже вечность… )

00.13…

00.15…Смотрим на фонарь…

01.00 Маме стало холодно. Хорошо, что здесь есть одеяло – красное такое, клетчатое. Она накинула его себе на плечи, ходит в нем. Зашла врач: «О! Французы под Москвой!» А маме почему-то не смешно. Смотрит раскрытие, подтягивает вручную (мамочка, терпи!) – 8 см. Уходит. Акушерка то сидит с нами, то сидит в коридоре рядом с нашим боксом. У мамы странное чувство: одной оставаться как-то страшно, а когда акушерка заходит, то хочется и покричать, и постонать. На публику что-ли? Да нет, просто если кто-то был рядом, то маме хотелось, чтобы ее пожалели, обратили бы внимание на то, что ей больно. Но фактически в одиночку переносить боль маме было легче. Мама закроет глаза и старается расслабиться, не концентрироваться на боли, представить, что нижняя часть тела не ее, что ее вообще нет, тело заканчивается в области меня. Акушерка рассказывала, как нужно правильно дышать (вдохнуть воздух и медленно выдыхать себе на живот, сделав губы трубочкой, как будто, задуваешь свечу), давала попить водички, говорила, что все кто приходит, настраивают себя, что не будут кричать, что все вытерпят. Выдавила из мамы признание, что она тоже так себе говорила. А схватки у мамы чередовались – то сильные, то слабые. Но беда в том, что между ними боль не стихала до конца и отдохнуть от них не удавалось. Фраза, что «чем больнее схватка, тем быстрее будет открытие» как-то не успокаивала. Еще надо отметить, что весь процесс сопровождался дискомфортом от того, что маме постоянно казалось, что хочется в туалет по-маленькому, хотя там ничегошеньки не было. А чувство это не покидало… Мама гладила животик и говорила мне, чтобы я не боялась. Поэтому я пока оставалась спокойна.

01.30 Пришла врач, снова залезла в маму руками, сказала, что уже чувствует мою головку. Подраскрыла (бедная моя мамочка!) – все, 10 см, полное раскрытие. «Давай, - говорит маме, - походи теперь». А ей ходить ну совсем не хотелось, хотелось лежать и расслабляться, и чтоб никто не трогал. И так спать хотелось, а теперь еще и устала. Заставили ходить, а мама стала и стоит на месте, на подколенник на кровати опирается. Акушерка посоветовала крестец помассировать, но мама не обращает на нее внимания. Кажется, та даже обиделась. Спросила у мамы, не хочется ли ей потужиться. Нет, не хочется. Отстаньте от нее.

01.40 О, в это время мама родилась! Неужели она когда-то тоже была такой маленькой? Она родилась зимой, ее мама родила и лежала смотрела в окно, как под фонарем кружатся снежинки. А у нас тоже есть фонарь под окном, но там, наверное, кружатся какие-нибудь бабочки, а может никто не кружится… Мне не видно, а мама уже не может осознанно на все смотреть.

01.50…

01.51…

01.52…

01.53…

02.00 Акушерка разрешила лечь, чтобы поучить маму тужиться. И они начали учиться. Мама все делала правильно, но это отнимало очень много сил. Уже 2 часа, а мы еще с мамой одно целое…

03.00 Прошел час, как мама то тужилась, то продыхивала схватки. Акушерка периодически заглядывала ко мне в домик, трогала за голову, говорила маме, что я потихоньку продвигаюсь. А мама начала немножко сердиться, что я так медленно пролезаю. Мамочка, прости меня, пожалуйста, я не знала, что с ручкой мне сложнее будет пролезть, просто тут темно, и я хотела на ощупь, вот и пошла с ручкой…

В бокс периодически кто-то заходил и из разговоров мы с мамой поняли, что врач наша сейчас принимает роды в соседнем боксе у девушки, которая поступила позже нас из патологии.

То ли у мамы начало периодически отключаться сознание, то ли она засыпала, но время начало двигаться быстрее. После 03.00 как-то сразу стало 03.30.

03.30 Пришла врач со словами «Хватит уже, давай рожать будем». С ней были какие-то люди, все в голубых одеждах, с намордниками (марлевыми повязками), в колпаках, было так тихо, а тут вдруг стало шумно. Все что-то громко говорили, суетились, а маме спать хотелось. Они отодвинули нижнюю часть кровати, присоединили второй подколенник – трансформировали ее в кресло. Одели маме бахилы, подстелили одноразовые пеленки, придвинули ослепляющую лампу, направили свет прямо на меня. Мама, что мне делать? Я не хочу туда, там у вас очень громко, яркий свет, холодно, и здесь оставаться не могу. Еще и руку теперь ни вперед, ни обратно не вытянуть… Мама меня не слышала. Ее начали там чем-то поливать, массировать руками вокруг моей головы, сказали, что им нужен педиатр. Ага, вот и педиатр пришла. Симпатичная молоденькая девушка. Она включила еще лампу над пеленальным столиком, чтоб он нагрелся, расстелила пеленки, приготовила пеленки, чтобы меня одеть и тоже стала наблюдать за процессом. А в это время маме вытирали лицо холодной водой, сняли резинку с волос, на схватке кричали тужиться и загинали тело вперед к животу, а согнутые ноги тянули за коленки назад, делая из мамы кузнечика. Мама была уже красная как помидор, она уже устала тужиться, дышала в голос и кричала, что ей не хватает сил. А по бокам от нее стояли еще двое в голубых одеждах и притягивали маминой сорочкой ее книзу – «держали дно», как они выражались. Действо чем-то напоминало толпу болельщиков на стадионе, когда все кричат «шайбу! шайбу!» Здесь все кричали маме «тужься! тужься!» В какой-то момент маме стало даже смешно. Она спросила, выложат ли меня ей на живот и приложат ли к груди. Ответили, что если хочет, то да. И тут… О, ужас… Мама увидела, как врач взяла в руки этот инструмент, который мама мечтала никогда не увидеть – НОЖНИЦЫ! Они были такие огромные, длинные, наверное, с полметра, с одним обычным лезвием, а вторым – полукруглым. Мама перестала видеть все вокруг, кроме этих ножниц. А они вдруг начали к ней приближаться в руке врача. Тут схватка. «Тужься!» – командует врач, а мама не отрывает глаз от ножниц и не может сосредоточиться. «Тужься!» И р-р-раз! Как мама вскрикнет! «Тужься! Тужься!» - подхватывают все остальные. Мама тужиться изо всех сил. Ее загинают вперед, к животу, врач восклицает, что я иду с ручкой, и вот появляется моя головка – волосатенькая такая, темненькая! Мама! Меня ослепило! Я уже тут? Но мне не дают, ни на маму посмотреть, ни по сторонам, сразу взяли в руки мою голову, и давай нос чистить, еще что-то делать. Тем временем маме опять командуют тужиться, и вылезает половина моего туловища с плечиками. Еще немного и вот я уже кричу. Меня положили маме на живот, сказали придерживать обеими руками, а она смотрит на меня, улыбается, поздоровалась, и поздравила с днем рождением. Я быстро успокоилась и меня забрали от мамы. Обмыли, обтерли и положили на теплый стол обрабатывать. Время было 4 утра. И тут маму как прорвало. Боль моментально исчезла, как будто, ничего и не было вовсе. Ее распирало поговорить, она говорила без умолку, смеялась, рассказывала врачам, что ей чуть не сделали, по ошибке, аборт. И спать ей сразу расхотелось. Ее распирало счастье. А акушерка посмотрела на нее и говорит: «А истерила как! Глаза прям закрыла, лежит, не отвечает!» Обиделась все-таки…

Пока педиатр со мной возилась, мама все не отрывала от меня глаз. «Какая она маленькая!» - сказала мама. Меня как раз взвешивали и замеряли. – Девочка, 2946г, 49 см. Мама меня сфотографировала и отправила ммс-ку папе.

Он тут же начал звонить, но, конечно, мама не могла сейчас ответить, ведь роды еще не закончились. Тогда он прислал смс-ку. Написал, что я очень красивая, и что он нас с мамой очень любит. Как потом выяснилось, он так и не смог поспать в ту ночь – курил и думал обо мне.

Плацента родилась быстро и совсем безболезненно. И вот настал второй после ножниц момент, который у мамы остался самым ярким болезненным впечатлением от всех родов – ее начали зашивать. Был один надрез и внутри небольшая гематома – то, что я продрала своей ручкой. Сделали местную анестезию, но, во-первых, сами уколы (два) были наживую, а во-вторых, когда шили, несколько раз затрагивали область, которую не взяла анестезия. Мамочка чуть до потолка не подпрыгивала от каждого прокола. Но, наконец, все кончилось. На улице начинало светать, фонарь погас.

В родах я тоже очень устала, у меня полопались сосудики в глазках, был долгий безводный период и небольшая гипоксия. Поэтому меня не отдали сразу маме, а унесли в детское отделение. К груди тоже не приложили. Мама сильно волновалась и переживала за меня, ждала, когда меня ей принесут. А меня все не несли. В 10 утра педиатр сказала маме, что она меня посмотрела и я ей не понравилась – маленькая и слабенькая, надо колоть антибиотики. Я не слабенькая! Я просто спокойная! Отдайте меня маме! Перестаньте кормить этой гадостью, дайте мамину сисю!

Эх, мама не знает, что вы меня тут накормили своей смесью…А еще написали ей в карту причину докорма «мало молока у мамы»

В 12 маме сказали, что, может, в 3 часа разрешат ей самой ко мне прийти и покормить, если она так настаивает. И вот в 3 часа мы увиделись с мамой. Мамочка, наконец-то я могу тебя как следует рассмотреть! М-м-м! Какое вкусное молозиво! Отметим мой день рождения!

Весь вечер мама приходила меня покормить, а на ночь меня ей отдали. И больше мы не расставались. Мамочка, я люблю тебя!

Мой рассказ закончился, а жизнь только началась. Интересно, что ждет меня впереди?