Глава 22.

18 недель. Сон в летнюю ночь.

Небо над Оксаной почти полностью заслоняли свисающие до самого лица мохнатые еловые ветки. Откуда-то издалека долетало уханье совы и вой неведомого зверя, но Оксана точно чувствовала, что она сейчас в полной безопасности. Пока роды сводились исключительно к давящему неудобству в спине, желанию распрямить ноги и нескончаемо струящемуся по лицу поту. Оксана раз за разом вытирала лоб рукавом, попутно удивляясь ширине этого рукава и вышитым красным крестиком толстым утком. «Давай, давай уже, хорошая!» - донёсся до неё хор старушечьих голосов и, приподнявшись, Оксана, сквозь мешающие ветки ёлки, увидела вокруг себя плотным кольцом скучковавшихся улыбающихся бабулек в аутентичных старорусских нарядах. Пока смотрела на них, что-то выскользнуло из неё и она только успела заметить, как они передают в задние ряды свёрточек сероватой материи. «А мне? Что это вы мне не даёте?» - привстала с корточек Оксана, на что откуда-то сбоку донеслось: «А вот и тебе!», - и одна из бабок сунула ей в руку некий предмет, который Оксана поспешно взяла, ощутив в ладони шероховатую рукоятку серпа. «Иди, иди жни, милая...» - хором пропели бабки и указали ей за спину. Оксана обернулась, увидела бескрайнее, нетронутое поле золотистых колосьев, и открыла глаза.

В иллюминаторе далеко внизу медленно плыли сероватые облака: судя по всему до столицы родины было уже недалеко. Учитывая время вылета из Милана 13:15, сон подкрался совсем уж непрогнозируемо. Решение об отпуске было явно принято своевременно, однако выделенные Оксаной на это мероприятие 7 дней столь же явно оказались недостаточным сроком. Последние недели в Минске Оксане всё чаще приходилось мысленно соглашаться с оброненной мамой фразой, что беременность может оказаться полной открытий сама по себе, даже безотносительно пока ребёнка.

Как человек, никогда не испытывавший проблем со сном, Оксана была неприятно удивлена частым бессонницам, когда она крутилась до середины ночи, бегала в туалет, потом засыпала, обречённо фиксируя взглядом светящиеся голубым светом 3:15 на прозрачных электронных часах у кровати. Она со всей своей предприимчивостью научилась рационально использовать это ночное время: перестала тщетно гнать свой организм в сон силком, садилась читать, просматривала документы, планировала следующий день, писала черновики писем, делала много других полезных и продуктивных дел, но эта самая рационализация совершенно не спасала её от чудовищных приливов необоримой сонливости, которые накатывали на неё потом в течении дня. Стоило только опуститься на стул, просто задержаться в ситуации телесно или даже мысленно, и всё тело тут же наливалось тяжестью и, казалось, что если сейчас опустить веки, то она сладко поспит даже посередине бразильского карнавала. Она сильно тёрла мочки ушей, стремительно приводя себя в состояние бодрствования, делала звонок, открывала документ, назначала встречи, не давала себе поблажек. Но эффективность такой работы всё равно не являлась для Оксаны удовлетворительной.

В щедро выделенные 7 дней планировалось решить вопрос со сном, отключиться от работы, мобилизовать силы для нового проекта, стартующего в августе, как-то привыкнуть к мысли, что она ожидает не понятного и предсказуемого мальчика, а такое невероятное существо, как девочку, а ещё, конечно, побыть с мамой. Мама не сильно удивилась Оксаниному предложению лететь вместе, но вот причину истолковала неверно:

- Неужели моя бесстрашная дочь нуждается наконец в моей поддержке и опасается путешествоать в одиночестве, будучи беременной? – понимающе улыбаясь, интересовалась мама, когда Оксана предложила ей эту поездку.

- Мам, я всё таки не настольно нормальная женщина, видимо, - Оксана приняла от мамы тарелку с абрикосами. – Я просто посчитала, что у меня впереди долгий период, когда я не смогу побыть с тобой наедине, а мне это надо. Помнишь, ты говорила, что я не стану для тебя взрослой, пока у меня не появятся собственные дети? Вот и ты для меня пока совсем моя мамочка и мне хочется поехать в этот отпуск вместе с тобой.

- Оксан, а ты знаешь, что ты – уникальная? – расстроганно погладила её взглядом мама.

- Вся моя уникальность, как мне кажется, только в том и состоит, что ты мне с детства повторяла эту фразу, - хихикнула Оксана и перешла к деталям поездки: когда, как и куда.

Лаго ди Тенно она записала в свой календарь путешествий уже несколько лет назад во время поездки на озеро Гарда. У Оксаны был собственный принцип поездок: с равной периодичностью надо чередовать отпуска познавательные, активные, посвящаемые здоровью, и созерцательные. На Тенно не было ничего кроме бирюзовой глади воды, маленького отеля без особых опций, зелени и гор. Это должен был быть в чистом виде созерцательный отдых. Но созерцать ей довелось в основном собственные сны: Оксана легко и рано засыпала, пол часика полистав форум и поболтав с мамой, просыпалась поздно, когда мама уже уходила плавать, просила завтрак в номер, потом немного гуляла вдоль озера или брала велосипед на часок, садилась с книжкой в шезлонг на берегу и, не прочтя и двух страниц, снова засыпала, просыпаясь от маминых призывов съездить пообедать. После обеда она тоже часто дремала в плетёном кресле, которые были тут и там расставлены под буками недалеко от ресторана. И каждый раз сны летели к ней, как мелкие белые мотыльки на свет низенькой толстой свечи в красивом стеклянном плафоне у них на террасе номера. Во снах она летала на воздушном шаре и рожала там же вместе с физруком Толей, подселяла в живот к малышке пса родителей Гектора, чтоб они привыкали друг к другу, вызывала к своей маме консультанта по ГВ, который упоенно убеждал маму, что начать кормить грудью никогда не поздно, питалась рыбинами, которые подмигивали ей с тарелки и успокаивали: «Да, нет во мне никакого тетрациклина...». И вот наконец рожала под ёлками с хором аутентичных бабуль. Оксана отвернулась от иллюминатора и посмотрела на маму: невозмутимая мама, водрузив на нос свои узенькие очки без оправы, внимательно читала журнал «Счастливые родители». Ещё штук 5 разнообразных журналов на тему беременности и воспитания детей выжидательно торчали из маминой сумки – к предстоящему воспитанию внучки мама готовилась со всей ответственностью. На Оксанино движение, мама подняла голову:

- Как спалось? – улыбнулась она. – Еду уже разносили, но тебе это не помешало.

- Для полудня вполне качественно. Скоро посадка?

- Через полчасика. Что снила? – мама задавала ей этот вопрос обязательно лет с трёх и, услышав его сейчас, Оксана по тёплой радостной внутренней волне поняла, что отпускные планы всё же реализовались.

- Снилось, что рожаю в лесу в компании народного хора бабушек, - отчиталась она, тут же добавив своей аналитики. – Это я в зале ожидания как раз обсуждения родов дома читала. Коллеги мои беременные дискутировали после встречи на днях в кафе – попытка развиртуализации.

Оксана в очередной раз вздохнула, что не удалось попасть – ей, так любившей ясность, очень хотелось очертить себе реальные образы тех, кого по сообщениям в Январиках она уже как-то идентифицировала для себя. По её небогатому опыту выходило, что виртуальный образ редко бывает неоднобоким слепком реальной личности. Когда на внутрифирменном форуме брутально громящий собеседников RedMan в реальности на корпоративе оказался невзрачным и тишайшим Ванечкой Радмаковым, язвительный матерщинник Пендель с Брюсом Уиллисом на аватаре – зажатым и суетливым юношей из отдела поддержки, неустанно постящий длиннющие простыни развёрнутых ответов с кучей ссылок, дочитать которые можно только за деньги и немалые, Rain – помощником бухгалтера, который в беседе никогда не мог и двух слов связать, то трудно делать какие-либо окончательные выводы о человеке, зная только его виртуальную сторону. А уж после того как пользователь ЗлойСанта, неустанно выступающий против всего и вся, критикующий собеседников и подвергающий сомнению и осмеянию любую их идею, оказался секретаршей Оксаны Верочкой Павловной, как её все называли, - Оксана и вовсе перестала делать далеко идущие выводы. Интересно, какие они, эти девочки из Январиков?

- Оксана, ты слышишь? – мама дотронулась до её плеча. – Я спрашиваю ты-то хоть сама роды дома всерьёз не рассматриваешь?

- Мамочка, ты же знаешь мой подход: я рассматриваю все варианты. Дом удобен с точки зрения отсутствия лишних манипуляций. Насколько я могу сейчас оценить, в роддоме моё время будет далеко не оптимально распределено. Есть ещё и иммунологический фактор: здесь и стафилококк, и невольный контакт с большим количеством персонала.

- Дочка, хватит! Ты меня так, пожалуйста, не пугай. Или это ты на своих форумах подобного опыта набираешься? – мама выглядела встревоженной, поскольку знала, что когда Оксана всё взвесит и примет своё решение, то ей останется только принять его же – так было всегда. А во время принятия решения можно подбрасывать аргументы в пользу своей позиции, но никаких шансов, что именно они получат у дочки высокий приоритет.

- Мам, мне форум нужен не для опыта. Вообще, знаешь, на виртуальном пространстве опыта набраться априори нереально. Там охотнее всего своим бесценным опытом делятся неофиты. И как беспощадно они порой им делятся! А те, чей опыт действительно достоин того, чтоб его перенимали, уже в состоянии понять, что донесение этого опыта – тончайшая и сложная работа, которая уже сама по себе предполагает глубоко индивидуальный подход. Это ж не бисер, понимаешь. Да и объём опыта напрямую ведёт к исключению собственной категоричности. Короче, все, кто помогает жить в интернет-пространстве – это по касательной приобщившиеся к той или иной стороне жизни неофиты, чьи попытки дележа опытом кроме осторожности в думающем человеке ничего не возбудят. Понимаешь?

- Что не понять? Ты как всегда хорошо объяснила, - и мама протянула ей стаканчик томатного сока, которым Оксана увлеклась последние пару месяцев. – Вот взяла тебе, когда еду разносили. Бутерброды ж ты не ешь. Уже до дома терпеть будешь? Там папа тебе отбивных завёз.

Мама помолчала. Ей очень хотелось ещё послушать оксанины соображения про роды дома, чтоб добавить своей аргументации по ходу беседы. Но слишком давить она не хотела.

- А что эти, как ты их называешь, коллеги по беременности, многие будут дома рожать? Это вообще сейчас модно так что-ли?

- Мам, немногие. Пока двое вроде, но одна, как мне кажется, пока излишне впечатлительно решение принимает. Если я правильно разобралась в ней, то поедет она в конце концов в роддом. А мода? Мне видится, есть тренд с эмоциональными отсылками назад к природе, к предкам неутомимым и почему-то непогрешимым в выборе способа деторождения, к своей женской сущности и её силе, которая аксиоматично есть. И разумеется польза для ребёнка. Все хотят быть хорошей матерью, даже я хочу, - Оксана улыбнулась маме, пристегнув ремень, следуя указаниям стюардессы.

- Вот, дорогая, и сюда ещё женщину ради пользы для ребёнка толкают. Ты знаешь, у меня странное впечатление сложилось о современных подходах к воспитанию, - мама похлопала раскрытой ладонью по журналам. – Интересы, комфорт и соответствующее настоящее и будущее счастье ребёнка становятся просто самоцелью какой-то! И с одной стороны утверждается, что от мамы чуть ли не всё будущее дитяти зависит: одна неверная фраза, неправильный подход, не та реакция на плач или истерику, - и всё! Травма чуть ли не на всю жизнь. Эти психологи так и пишут: "Ко мне часто приходят люди, которым мама в детстве..." и далее незначительное абсолютно мамино действие. А с другой стороны, мол, это готовая личность приходит и нельзя из неё тут прямо ковать и лепить. Надо только беречь и уважать. Знаешь, до чего уже докатились? – мама раздражённо перелистывала журнал. – О! Надо, оказывается, учить детей играть! Это ж до какой степени родителям рекомендуют всунуть своё влияние в каждую щель существования ребёнка! Это от неуверенности в природе вещей и явлений или от самоуверенности в плане влияния на всё живое?

- Мам, я тебе говорила, что ты у меня уникальная? – Оксана дотронулась до её руки, немножко пожалев, что у них как-то не принято обниматься и прочие такие нежности.

Пока самолёт оттормаживался на полосе, Оксана крутила в голове эти мамины рассуждения, словно предчувствуя, что несмотря на весь теперешний рационализм, может настать момент, когда эти мысли ей помогут наладить равновесие.

Минский аэропорт встречал их своей привычной серостью, пустынными, словно заброшенными помещениями и долгим ожиданием багажа. Папа уже призывно махал им, заглядывая в стеклянную дверь, отделявшую прилетевших от обычного мира, а чемоданы всё никак не показывались на ленте.

- Ты к нам заедешь или домой? – мама всё поглядывала в сторону выезда багажа и изводилась от ожидания.

- Мам, моя ж машина тут. Я домой. Душ приму, и до конца рабочего дня ещё в офис подъеду. Надо к завтрашнему уже начально в ситуацию въехать.

- Хорошо. Ты всё-таки отдыхай почаще. Работа работой, а внучке моей твоё внимание тоже не помешает. И сон. Ты может насчёт декрета передумала? Там в конце тяжело работать будет. Не зря же эти недели дают, - маме вдруг показалось очень важным всё таки донести до Оксаны своё представление о беременности, хоть так вот впопыхах, быстренько.

- Думаешь, мне пришло время пересмотреть смысл моей жизни? – без раздражения поинтересовалась Оксана, не представляя, что она сможет делать без своей работы. Это сюрреализм какой-то был бы.

- Думаю, что про смысл жизни у тебя пока нет шансов поразмышлять. Эти мысли после года в декрете приходят, желательно на фоне недосыпа. Так что для тебя это пока за гранью. Я только к рациональному расходованию твоих сил призываю. И слушать себя. О, чемоданы!

Через час Оксана привычно припарковалась на своём месте между каштанами. Двор был по-летнему пуст. Она вышла из машины, слегка поёжившись от пасмурной минской погоды и, держась за каштан, поправила застёжку на босоножке. Даже мама подверглась этим веяниям о слушаниях себя. Вот как, собственно, предлагается слушать? Оксана прислонилась к каштану и попыталась что-нибудь «услышать». И что тут можно...? Ой! Что это? Оксана перевела дыхание и просунула ладонь внутрь бежевого льняного пиджачка, коснувшись шоколадной тоненькой ткани сарафана на животе. Что это? Под её ладонью словно заметались маленькие белые итальянские мотыльки. Она перевела дыхание и оно повторилось – нежные, легчайшие движения показались вдруг самым неожиданным и прекрасным, что ей когда-либо удавалось услышать.

Автор - Lemming (С. Галицкая)