Дома интервал между схватками сократился до 7 минут, и было решено звонить врачу. Врач дал команду приезжать. Я помылась в тазике (горячую воду так и не дали), напилась чаю (вдруг рожать, а я голодный), стряхнула пыль с пакетов, накачала новых книжек, запустила стирку (без меня не справятся) и с чистой совестью отправилась рожать. Было 8 вечера.

В приемном было тихо и благостно. Желающих рожать больше не было. Осмотр выявил раскрытие 3 пальца, и, так как срок был уже 40 и 6, мне было велено прощаться с мужем и подниматься в предродовое. Я смогла в полной мере насладиться ошарашенным видом мужа (интересно, а он думал, зачем меня в роддом привез?) и слегка его напугать, т.к. у меня после осмотра неожиданно и сильно закровила дважды оперированная шейка. Кровь вытерли, а меня повели к лифтам, развлекая по пути светской беседой. По дороге я успела поныть, что хочу родить второго числа. "Может, и родишь", - успокоили меня санитарки (время было начало девятого) и сдали с рук на руки врачу.

Тот заподозрил многоводие, которое и подтвердилось после прокола пузыря. (Не думаю, что он планировал так быстро переодеваться, но пришлось. Душ получился знатный). Потом клизма. 40 минут в процедурной мне пришлось развлекать себя чтением инструкции к клизме на русском и английском языках, не догадалась, балда, захватить телефон. Ну зато английский подтянула.

На посту у меня отобрали паспорт и полис, вызвав нехорошие ассоциации, задали 100500 вопросов об образовании (о Боже, зачем оно им?) и семейном положении и показали дорогу к предродовой, куда я и побрела длиным темным коридором, периодически останавливаясь на схватке.

Там меня переодели в нечто грязно-серое с разрезом (а точнее, разрывом) до пупа, но стерильное, отобрали книжку, разрешили взять только телефон, переведя его в беззвучный режим, и воду. Пить хотелось отчаянно. Я заняла одну из шести пустых коек, дала подключить себя к ктг и стала заинтересованно разглядывать потолок. Больше ничего интересного в мое поле зрения не попало, за окном было темно и лил дождь (кстати, оба моих ребенка для рождения выбрали грозу и ливень, интересно, почему?). По КТГ заподозрили обвитие, и врачом было решено ускорить процесс, а предварительно дать мне отдохнуть под промедолом.

И вот тогда я поняла, почему наркоманы не могут отказаться от своей пагубной привычки. Мне вдруг стало хорошо-хорошо, я оказалась на дне океана, надо мной плавали разноцветные рыбки, на соседнюю кушетку приплыли две русалочки и стали обсуждать способы засолки помидоров...

Через час пришлось проснуться, схватки были ощутимые, окситоцин делал свое дело, и я все ждала, когда же начнется мой личный ад, о котором так часто пишут в рассказах о родах. Но все было вполне терпимо. Забегу вперед и скажу, что ад так и не начался. Больно стало только на потугах и то ненадолго. Раскрытие шло хорошо, врач предложил эпидуральную анестезию. Я согласилась, т.к. первые роды были с анестезией и оставили только положительные впечатления. Но анестезиолог скрылся где-то в недрах больницы.

Когда я представляла себе роды, больше всего боялась, что меня привяжут к КТГ и не разрешат двигаться (это единственное, что омрачило первые роды, лежать было невыносимо, а вставать не разрешали), поэтому я специально с врачом обговаривала свободное поведение в родах. Но в этот раз схватки было легче переносить на левом боку, упираясь ногами в спинку кровати. И на уговоры походить отвечала решительным отказом. При этом я не сводила глаз с часов. Очень помог совет, вычитанный в одном из рассказов о родах: нужно ждать не начала схватки, а ее окончания и помнить, что любая, даже самая сильная схватка никогда не длится больше минуты.

В промежутках между схватками (а они шли уже минута через минуту) я по смс участвовала в поисковой операции. Сын дома не мог найти дневник, потом не мог его заполнить. В общем, скучать было некогда. В 22:45 в нашу оживленную переписку вклинился муж с вопросом "Как дела?". Я только успела написать "Рожаю", как из меня на полном ходу попер скорый поезд. От неожиданности я издала паровозный гудок. Прибежавшая акушерка увидела головку, ойкнула и поволокла меня в родзал, не дав даже обуться. Там меня ловко забросили на кресло (я сама от боли немного потеряла ориентацию в пространстве) и велели тужиться. Беззвучно тужиться не получилось, получилось рычать, а когда попросили замолчать, - громко шипеть. Почему-то было ощущение, что если замолчу, то лопну. (Все равно пострадали сосуды в глазах и под глазами, а хрипела я потом еще пару дней).

Сын родился за 3 потуги... и не издал не звука. За эти пару секунд я поседела. Но тут щелкнули ножницы, перерезающие пуповину (обвитие оказалось настолько тугим, что снять его не смогли), и детка оглушительно заорал. На пару секунд положили на живот, он вцепился в мою рубашку и озадаченно затих. Потом унесли обрабатывать. Тогда я узнала, что стала мамой увесистого мальчишки 3 700 и 52 см. В 22:50 угадайте какого числа? 1 сентября.

Первое, что я сказала, увидев ребенка: "Почему он такой синий?" Он был нежно-голубого цвета, точь-в-точь, как герои "Аватара". На это я получила бодрый ответ: "Ты еще синих не видела". Действительно, держался ребенок молодцом, за что получил от неонатолога 9-10 по Апгар.

Как рожали плаценту, я не смотрела. С прошлого раза помню, что это малоаппетитное зрелище. Потом меня осмотрели и "обрадовали", что придется зашивать: треснул шов от прошлого эпизио. Впрочем, к швам я была морально готова, еще до родов врач объяснил, что после эпизиотомии швы при последующих родах практически неизбежны, т.к. на месте шва образуется рубцовая ткань, которая не так эластична и первая страдает при растяжении. Гораздо сильнее меня огорчило, что зашивать собирались под общим наркозом. В недрах больницы нашелся потерянный мрачный анестезиолог, который не желал слушать мои просьбы ограничиться местным обезболиванием. Общий наркоз мне давали 2 раза в жизни, и оба раза не обошлось без приключений.

Отключили меня быстро, а вот разбудить смогли не через 15 минут, как положено, а через 2 часа. "Ну я же предупреждала", - заявила я наутро санитарке, которая красочно описала их мучения с моим бесчувственным и не желающим просыпаться телом. Все, что я помню из "мультиков," - импозантный серый прямоугольник в зеленой хирургической шапочке настойчиво зовет меня по имени. "Я с незнакомыми на улице не разговариваю", - кокетничаю я.

Пробуждение (уже в палате) было долгим и мучительным. Глаза никак не желали фокусироваться. Пришлось воспользоваться правым, а левый закрыть за ненадобностью. Только через 2 часа после рождения сына я смогла обрадовать мужа, а он уже по цепочке передал остальным. А мне так хотелось сделать это самой, но у организма были другие планы. Он отчаянно хотел жрать и спать. Вот тут и пригодилась давно приготовленная на этот случай пачка вафель и остатки воды.

Наутро, едва я успела пригладить волосы (до этого я до боли напоминала персонаж японского ужастика) и изничтожить завтрак, мне вручили тугой розовый (!) что было, в то и завернули, дома будете права качать сверток. Младенец сопел внушительным носиком-кнопкой, подозрительно смотрел щелками раскосых глаз и крутил лысой черепушкой, покрытой непонятной расцветки пухом. В общем, как и полагается, был самым-самым красивым мальчиком на свете!

На четвертый день мы были дома, на пятый я смогла наконец сидеть, и жизнь заиграла яркими красками (и продолжает играть до сих пор!)