Мысли в палате роддома № 4

в перерыве между кормлениями

От простынь пахнуло зимой.

И койка в роддоме, как старый паром,

Скрипит под тяжелою мной.

Он вез многих женщин, жестокий матрац,

К туману на том берегу...

В подушку, изрытую, словно кора,

Вминаю щекою серьгу.

Мой мальчик родной, на кого ты похож?

Кормить бы скорей принесли!

Как пальцы, нас сводит морозная дрожь

От самых истоков земли.

Мне нянька побрызгает щеки водой

От боли, как дождик с небес.

Мы выжили, сын! И двойною звездой

Летим через поле и лес.

---

В палате дыхания всех матерей

В крестьянскую песню сошлись.

Смотрю я на ржавые стрелы бровей,

На луны закинутых лиц.

Здесь в серость подушек казенных до дна

Вминается свет заревой...

Голубушки, жизнь, как лепешка, вкусна,

А сын мой здоровый, живой!

Голубушки, спите. Не сон это – миг.

Подглазья черны, как мазут.

Не быть сновиденью! Каталка гремит.

То деточек наших везут.

Кричат они хором, кричат без конца,

И рву на груди я халат,

И грудь, и рука – продолженье лица,

Где слезы, как звезды, стоят!

Кормись, мой родимый! Я нынче – еда,

Святое слепое питье.

А после прозренье придет и беда,

И радость затопит ее.

И жить будет трудно, как поезд вести,

И жить будет сладостно так,

Когда нас земля, подержавши в горсти,

Зажмет в слепошарый кулак.

Сынок! Не придется изведать тебе

Родильных, крестильных ли мук,

Но женщина вспыхнет в кирзовой судьбе,

И синью прорежется внук.

И, шкаф размыкая, достанет сноха

На просьбу мальца:

– Покажи!.. –

Подснежник серьги – с ней, от боли глуха,

Я корчилась в битве за жизнь.

Елена Крюкова