Normal

0

false

false

false

MicrosoftInternetExplorer4

/* Style Definitions */

table.MsoNormalTable

{mso-style-name:"Обычная таблица";

mso-tstyle-rowband-size:0;

mso-tstyle-colband-size:0;

mso-style-noshow:yes;

mso-style-parent:"";

mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt;

mso-para-margin:0cm;

mso-para-margin-bottom:.0001pt;

mso-pagination:widow-orphan;

font-size:10.0pt;

font-family:"Times New Roman";

mso-ansi-language:#0400;

mso-fareast-language:#0400;

mso-bidi-language:#0400;}

 

 

 

- Ой, что он там

снимает? – заинтересовался Незнаюшка, да так, что взял да и свалился с

облака, и юркнул прямо к мамке в живот.

 

- Ха-ха, @#$%&а никогда не видел! – рассмеялся Зальчонок

– Мало этого, так он еще и не знает, как его будут называть сразу после

рождения, и не догадывается, что о нем пока даже и не мечтали.

 

- Не зря же он – Незнаюшка, первый день на нашем облаке. –

пролепетала голубоглазая Манюня.

 

- А почему ты так странно называешься, Зальчонок? –

пропищала Викуся, завязывая в очередной раз непослушный бантик на каштановых

кудряшках.

 

- А мои всё время меня то Зайчонком, то Бельчонком, то еще

как-нибудь назовут. И вообще они втайне надеются, что у них девочка будет,

только скрывают это друг от друга.

 

- Ох уж эти родители! – грустно сказал Гномик – Мои, вон,

всё время ругаются – срочно родиться мне надо, может, я их помирю…

 

- Не помиришь! – важно констатировал Федя – Я уже попытался,

так они меня в клочья живьём… В общем, сюда я вернулся. Слава Богу, забыл, как

это больно было!

 

- Зачем же вы себе ТАКИХ выбираете?! – возмутилась Манюня.

 

- Мне их жалко. – простонал Гномик – Вон, мама, так от своих

нервов исхудала – больно смотреть даже папаше! А он, вместо того, чтобы взяться

за голову, пить начал, а она еще больше нервничает. Замкнутый круг какой-то.

 

- Так уходи к ним! – наивно посоветовала Викуся.

 

- Зачем же мне маманю еще больше мучить? Она и так почти

ничего не ест от своих переживаний, с ног валится, а еще я тут из неё все соки

высосу.  Мне еще родиться надо, а она так

обессилит за это время, что хорошо если доносит меня, а там только хирурги меня

достать и смогут – это в лучшем случае. В общем, жалко мне их.

 

- Зачем жалеть потенциального алкоголика, у которого из-за

его сигарет и пива почти нет никаких шансов на тебя? – сморщившись, Манюня

пожала плечами.

 

 - Мне, вот, тоже моих

жалко! – сказал Федя – Они молодые были, наделали кучу ошибок, теперь лечатся. М-м-м,

даже не знаю, когда они вылечатся…

 

- А мне иногда кажется, что мои никогда не образумятся! –

покачал головой Гномик.

 

- Образумятся! Мои же образумились.  – сказал Зальчонок, и уверенно спрыгнул на

Землю.

 

На облаке воцарилась тишина: каждый малыш задумался о чём-то

таинственном и только ему известном. Манюня первая нарушила тишину:

 

- Я помню, как мои родители весело игрались на соседнем

облаке – тогда-то я их и заприметила, в первый же день, как сюда попала, и

стала за ними наблюдать. Они подружились еще на облаке, и даже вместе спрыгнули

с него. Они даже в одной очереди к врачу всегда были, а потом рождались в одно

время в одной палате, потом ходили вместе в детсад, потом в школу. Теперь им

уже по 16 лет, и они так любят друг друга, что когда я смотрю на них, мне

хочется плакать от счастья. Они так хотят быть всегда вместе! Но мои

бабушки-дедушки против этого. Это же несправедливо, правда?

 

 - Правда! – хором пропели

малыши, умилённые её рассказом.

 

 - Я просто обязана им

помочь! – выкрикнула Манюня, и бросилась вслед за Зальчонком.

 

 - А мои вчера венчались

– сладко-сладко вздохнула Викуся – было так красиво! Даже Бог улыбался – мне Ангел

рассказывал. Мама плакала, и они с папой что-то очень сильно просили – я не

слышала.

 

 Только она успела

договорить, как подул  довольно сильный

ветер, и смахнул её с облака как перышко. Гномик едва успел зацепиться за

скользкую тучку, и только когда ветер утих, он заметил, что Федя тоже сорвался

вниз.

 

 - Все будет хорошо! Я

узнава-а-а-а-л-а-а – эхо донесло слова падающей Викуси, в утешение Гномику,

который остался в одиночестве. Он прилёг на край облака и стал наблюдать за

своей мамой: она стояла в Храме и молилась. Она была так красива, её сердце

билось так громко, а молитва так была горяча, что её тепло доходило до самого

высокого купола Храма, над которым висело Гномиково облако. Купол отражал

солнечный свет, который вместе с жаром храмовых молитв быстро растопил тучку, и

Гномик полетел вниз. Он на мгновенье остановился рассмотреть красивое, хоть и

уставшее мамино лицо: « Да будет воля Твоя, Господи!» , шептали её губы.

 

- Да будет воля Твоя! – прошептал Гномик и утонул в своей

любимой маме